Утром 25 марта с Украины пришло сообщение об убийстве адвоката Юрия Грабовского, пропавшего несколько недель назад. Его тело было обнаружено закопанным в саду в Черкасской области. Это преступление стало самым резонансным в Киеве после того, как год назад был убит Олесь Бузина.
Между двумя событиями заметно и внешнее сходство: в одном случае средь бела дня расстреливают журналиста, которого считают пророссийским, в другом — убивают адвоката, защищавшего российского гражданина Александра Александрова, которого судят в Киеве.
Напомним, что Александров и другой гражданин России — Евгений Ерофеев были захвачены украинскими силовиками в мае прошлого года в Донбассе. По версии украинской стороны, Александров и Ерофеев — офицеры спецназа ГРУ, по свидетельству российской стороны, на момент задержания они уже не были действующими военнослужащими.
Обоим предъявлены обвинения по нескольким статьям УК Украины, в том числе обвинения в терроризме, и процесс над ними идет уже более трех месяцев в Голосеевском суде Киева.
9 марта очередное заседание суда не состоялось в связи с неявкой Грабовского, которого не видели с 5 марта. В его аккаунте в Facebook появлялись сообщения с геометкой Шарм-эш-Шейх, которые казались его знакомым фальшивкой.
А в минувшее воскресенье заместитель генерального прокурора — главный военный прокурор Украины Анатолий Матиос сообщил, что арестован подозреваемый в организации исчезновения Грабовского.
При этом он не говорил, что стало с адвокатом, зато утверждал, что операция была спланирована «бывшими украинцами» и спецслужбами РФ для создания телевизионной картинки на заключительной стадии рассмотрения дела. Сейчас, по сообщению Матиоса, именно задержанные (а теперь их уже несколько) и показали, где находится тело убитого.
Если эти лица признают свою вину, то скорее всего они будут следовать версии военного прокурора — самый верный способ заслужить снисхождение суда. Впрочем, широко бытуют и другие версии трагедии.
Так, президент Ассоциации юристов Украины Денис Бугай еще 15 марта утверждал, что в пропаже Грабовского заинтересованы как российская сторона, так и сторона обвинения, ибо «если обвинение некачественное, то исчезновение адвоката — способ увода обсуждения от сути дела к исчезновению адвоката».
Одновременно появлялись утверждения коллег убитого, считавших, что к исчезновению могут быть причастны украинские силовые структуры, ибо адвокат занимал жесткую позицию и прилагал усилия к развалу дела, находя в нем многочисленные нестыковки.
Защищать россиян в Киеве действительно опасно. Так, адвокат Ерофеева Оксана Соколовская заявляла об угрозах ее жизни, и Голосеевский суд назначил ей охрану. В то же время прокуратура настаивает на ее аресте по делу, которое тянется с 2014 года, но пришло в движение только в последнее время. И Апелляционный суд Киева рассматривает прокурорскую жалобу на решение нижестоящего суда, отказавшегося арестовать адвоката.
Обращает на себя внимание тот факт, что Грабовский был похищен вскоре после того, как дело Савченко вышло на финишную прямую. На то, что украинскую военнослужащую могут обменять на двух россиян, более чем прозрачно намекали в руководстве и России, и Украины. Впрочем, на Украине бытует мнение, что обоих россиян надо сначала осудить, а потом менять.
В любом случае решение об обмене (или отказе от него) принималось бы на таком уровне, что позиция адвоката не сыграла бы здесь заметной роли. Пока гибель Грабовского не выглядит выгодной официальному Киеву. Однако монополия на силу давно утрачена украинской властью — в стране много вооруженных людей, придерживающихся радикальных взглядов, которые фактически никому не подчиняются, хотя многие из них номинально входят в силовые структуры. Те же добровольческие батальоны относятся к национальной гвардии (подчинена МВД) или к вооруженным силам.
Завершение суда над Савченко, безусловно, подхлестнуло радикальные настроения. А такие преступления — даже если их исполнители и оказываются за решеткой — выгодны радикалам как очередная демонстрация их силы. Такой демонстрацией выглядит и отсутствие реакции на это преступление со стороны лидеров страны. Во всяком случае, на момент написания этой статьи они не сказали ничего.
